"Cемья заложила во мне базовую платформу. Моя мама – учитель русского и литературы. А бабушка была типичной интеллигенткой, преподавала немецкий язык. Она любила платья-футляры и трикотажные джемперы, всегда ходила на каблуках, с маленькой сумочкой и пользовалась коралловой помадой. У нас всегда был красивый интерьер, правильные запахи и у всех хорошее настроение".
«Я была девочка-мечта… Крайне послушная, но при этом не без инициативы, и весьма четко артикулировала свое мнение. Люди восхищались, какой ребенок красивый, воспитанный и взрослый», – рассказала она как-то в интервью «Комсомольской правде».
Эвелина начала делать карьеру в 17 лет. В 18 пришла на телевидение, попала во «Взгляд». Позже начала публиковаться в «Известиях», затем ее материалы появились в «Cosmopolitan», «Elle», «Комсомольская правда», «Собеседник» и «Огонек» и прочих популярных изданиях.В 22 года она занялась своим первым журнальным проектом, а в 24 занялась собственным бизнесом.
На радиостанции «Смена» в то время существовала «детская редакция», которая готовила передачи подростков. Конечно, чтобы выполнять свои задачи взрослым журналистам требовались детские голоса и детский взгляд на проблемы, которые освещались в эфире.
Девушка прижилась на новом месте:
«Я начала работать журналистом в детской редакции Всесоюзного тогда ещё радио, на радиостанции “Смена”. Это был первый канал Всесоюзного радио, вещание, которое было включено в квартплату и по утрам будило нас “Пионерской зорькой”. Пока я была там внештатным автором, я умудрялась зарабатывать даже больше моей мамы… Но когда люди видят, что лошадь выросла, они её грузят. В итоге, в 17 лет я была уже в штате радиостанции “Смена” на ставке референта (первоначальная штатная позиция), но с объёмом вещания обозревателя», – вспоминает Эвелина.
Когда это произошло, Хромченко уже училась на дневном отделении журфака МГУ. На вопрос, жалеет ли она о том, что не решилась поступать в Иняз, первый главный редактор L’Officiel машет рукой:
«Да вы что! Это же лучшее место для обучения журналистике! С ним может поспорить разве что Колумбийский университет. Так что мне грех жаловаться, у меня великолепное образование. Единственное, о чём жалею, это о том, что не воспользовалась возможностью выучить дополнительный иностранный язык».
Это и неудивительно. График студентки Эвелины Хромченко просто не вместил бы в себя еще и факультативы. Ее времени еле хватало на профильные предметы, ведь работала она уже в штате крупнейшей радиостанции страны на вполне «взрослой» должности.
«При этом – что очень приятно – на журфаке всегда обращают внимание на студента-действующего автора. Когда ты действительно работаешь, с тобой там носятся как курица с яйцом, – вспоминает она. – И если я пропускала какие-то не очень важные занятия, никто даже вопросов не задавал. Главное-реферат сдай, контрольную работу напиши и на экзамене появись. Я работала, и люди не могли этого не заметить: у меня эфиров было выше крыши, и публикации каждую неделю выходили».
По словам Хромченко, за два года работы она сделала «феерическую» карьеру, «совершенно невозможную на советском радио, поднявшись от референта до обозревателя». Впереди была должность зав. отдела, потом зам. главного редактора, потом – главный.
Она вела в эфире 4-х часовую передачу “Ровесники”: была ее автором, автором всех сюжетов, а еще:
«И у меня был очень большой объём вещания: не менее 4-х часовых передач, не менее 3-х получасовых, не менее 4-х пятнадцатиминуток в месяц. Это значит, что “Пионерскую зорьку” в моём исполнении вы могли слышать неоднократно, если родились в то время. Люди на улице узнавали меня по голосу».
Впрочем, и это было не все.
«У нас не было компьютеров, мы работали на плёнке, на 38-й скорости. С большими бобинными магнитофонами, – вспоминает Хромченко. – Чистила плёнку я всегда сама. В принципе, эту работу можно было делать и через операторов, но они не всегда чистили идеально. Я так не любила. Я любила полностью сделать свою передачу сама. Другими словами, помимо творческих и организационных обязанностей, у меня ещё были обязанности, связанные с технологией, которые я сама себе придумала. И я их выполняла и считала для себя очень серьезной школой. В конечном итоге, я стала отличным оператором, таким, что могла убрать слово из текста даже на музыкальной подложке, не переписывая эфир. Сейчас это ненужная квалификация – никто не режет пленку, все работают на компьютере… Ничто не прошло даром: в течение 10 лет любая радиореклама журнала L’Officiel писалась и контролировалась мной. И всегда была очень действенной. Ведь мне всегда было ясно, что именно нужно электронным медиа. И тогда, когда это понадобилось мне, я стала одной из самых востребованных “говорящих голов” на радио и телевидении».
Как это было можно предположить, свой красный диплом об окончании журфака Эвелина Хромченко получила с небольшим опозданием, так как на официальном вручении молодой журналист присутствовать не могла – шел прямой эфир.
Но времена менялись. Чтобы хорошо жить, требовалось много работать. Постсоветские государственные радиостанции достойной оплаты предложить не могли, зато это могли сделать радиостанции коммерческие.
«Ничто и никогда не бывает бесполезным, – уверена Эвелина. – Самая рутинная работа, самая чёрная, неинтересная и даже раздражающая (та же расшифровка, например), всегда должна делаться молодым журналистом самостоятельно. Всегда. Для качества финального продукта очень важно проделывать все опции самому… Журналистика – это очень рукодельная история. Со временем на радио у меня появились собственные проекты».
В то время Хромченко разрывалась между собственными проектами. Она вела первую в стране программу для девочек-подростков «Спящая красавица» на «Смене», эфиры на «Авторадио» (под псевдонимом, потому что на основной работе запрещалось работать на конкурентов), была постоянным обозревателем моды на «Европе Плюс».
«Туда я отправлялась по расписанию сразу с радиостанции “Смена”. Свои обзоры писала в метро, потому что от станции “Улица 1905 года” до “ВДНХ” одна пересадка и два длинных перегона – можно роман написать. Минут за двадцать до начала программы я приходила уже полностью подготовленная, садилась и говорила в прямом эфире, – так заканчивался рядовой рабочий день. – Просто на “Европе Плюс”, узнав, что у меня хорошая эфирная подготовка, решили сэкономить на мне студию записи. Поэтому три раза в неделю я таскалась туда на свои три минуты. После чего я отправлялась на троллейбусе на Дмитровское шоссе, в редакцию журнала, который практически сама и основала».
Говорят, тот журнал существует по сей день. Это было издание, первоначально ориентированное на пионервожатых под названием «Карусель», которое в какой-то момент решили перепрофилировать в журнал для девочек-подростков, аналогичный западным лицензионным продуктам, начавшим оккупировать российский рынок СМИ. Владельцы проекта обратились к Эвелине, а та – к Вячеславу Зайцеву: за разрешением назвать журнал так, как зовут его внучку и как называются его духи – «Маруся». У этой истории оказался довольно грустный и обычный для того времени конец.
«Через некоторое время мой партнёр оказался прохвостом, – рассказывает Хромченко. – Он не вписал меня в учредители. Мне было 20 лет, и я ему доверяла, а он был комсомольским работником. Моя интеллектуальная собственность досталась ему бесплатно. В итоге, мы расстались очень нехорошо. Я ушла и оставила ему журнал… Помимо работы в “Марусе”, где всё практически было сделано моими руками, начиная с обложки и заканчивая обработкой фото иллюстраций, я начала заниматься пиаром».
Вот в этом месте надо сделать остановку. Именно здесь берет истоки история двух российских Недель моды. Агентство, в котором Эвелина подрабатывала пиарщиком, на тот момент называлось “Интермедиа” и принадлежало ее мужу Александру Шумскому. Сейчас это агентство носит имя «Artefact» и является главным организатором Russian Fashion Week, а также оператором ММКФ «Московского международного кинофестиваля».
Вечером, после всех радиоэфиров, Хромченко пиарила грамоздкие fashion-мероприятия, вроде Еlite Modеl Look и Неделю высокой моды в Москве, а ночью, приходя домой, писала внештатные статьи про моду во все печатные издания, не имевшие своих спецкорров в Париже. И спрос на этот труд был огромный. Хромченко за собственные деньги отправлялась в Париж, чтобы получить эксклюзив с бэкстейдж модных показов.
«Конечно, никто и никогда из постсоветских изданий такую поездку оплачивать бы не стал. Но я знала, что если хочу писать о моде, я должна быть в Париже. И я была там, – вспоминает она. – Знаете, когда едешь в такую поездку за свой счёт, ситуация меняется в корне: ты прекрасно понимаешь, что необходимо набрать столько материала, чтобы обеспечить им огромное количество СМИ. Тебе же надо “отбить” свои затраты! Естественно, как только заканчивался показ, я пулей неслась на backstage и оказывалась рядом с дизайнером первая, даже раньше “целовальщиков”, которые поздравляют дизайнера с успешным показом. Не говоря о том, что я была первая в череде интервьюеров. Какая там Мари-Кристина Марек, какая Эльза Кленч! О чём мы говорим?! Я была самая первая. Пока обозреватель “International Herald Tribune” подходила к дизайнеру, я уже брала у него интервью, ясно же было: зазеваешься, окажешься в хвосте, дизайнер устанет, малышке интервью не даст, а потом малышка ещё и на следующий показ опоздает! Ну, уж, нет».
«Когда тебе действительно надо, ты всё получишь. И я получала. Это стало трудней, когда я уже стала главным редактором журнала, потому что меня стали узнавать в лицо, и всё приходилось делать по правилам. А вот когда я была маленьким независимым корреспондентом, я могла делать так, как считала нужным. И я делала. И поэтому у меня была огромная линейка интервью для всех радиостанций, на которых я работала. Потом эти интервью в более полном объёме шли в расшифровку и выходили в куче средств массовой информации. Когда всё это публиковалось, я собирала урожай гонораров, и у меня как раз подходило время новой Недели, новой аккредитации. Я опять могла ехать в Париж. По тем временам я зарабатывала совершенно дикие деньги на исключительно журналистском труде. Моя первая публикация в “Известиях” вышла, когда мне был 21 год. Но самое удивительное – что я там опубликовала: интервью с Клаудией Шиффер, которая тогда приехала в Питер», – таким был итог.
Во всех трудах и экспериментах, ее поддерживал муж. Но и у того возникли разногласия с партнерами, и именно в этот момент «Интермедиа» лишилась Шумского, родился «Артефакт», а Эвелина стала совладельцем пиар-агентства и главным поставщиком его клиентов:
«Ещё до прихода в L’Officiel я организовала и провела более 70 пресс-конференций под его логотипом. Например, с Шэрон Стоун, с Гвинет Пэлтроу, с Валентино Горовани, с Эмануэлем Унгаро… Я подготовила пресс-конференцию Эмануэлю Унгаро, но провести не смогла: в этот день я рожала сына… Через 5 дней я уже стояла у микрофона на “Европе Плюс”».
Эта фанатичная преданность работе станет легендой. Хромченко ничто не могло заставить сорвать дедлайны передач или сдачи материалов. Она ухитрилась проработать в осажденном Останкино во время двух путчей: записывала то детский, то «модный» эфир, пробравшись в здание под дулами танков.
«Человек работает и не знает, слышат ли его люди. Просто делает свою работу, ведь опять никто не позвонил, никто не отменил эфир. И я тоже сажусь в эфир, и, не зная, слышит меня кто-нибудь или нет, вещаю свои три минуты о моде. И ухожу, и действительно слышу, что идёт стрельба, вижу огонь…» – потом будет объяснять она свой противоестественный перфекционизм.
В 1998 году жизнь Эвелины Хромченко изменилась еще раз. Сказать, что это был неожиданный поворот сложно: она шла к нему уже несколько лет, но для российского медиа-рынка это было событие поворотное. Русский L’Officiel обрел своего первого главного редактора. Это был первый лицензионный продукт L’Officiel: более 80 лет этот журнал говорил только на французском языке.
«Потом пришли русские и сказали: “А давайте мы будем выпускать”. И французы решились на этот достаточно смелый эксперимент. И не прогадали, потому что буквально уже через 1,5 года стали поступать комплименты в наш адрес, – рассказывает Хромченко. – А через 3 года они начали бурную лицензионную политику, и сегодня это один из самых растущих издательских домов в мире. Нас сейчас 12 журналов, но подали пример русские. Для сравнения: Vogue в России 13-й, а L’Officiel – 2-й после парижского издания. Конечно, когда идешь сразу за “материнским” брендом, на тебя смотрят с пристрастием. Мы были первыми, а первых всегда бьют больше».
Заслугой Эвелины Хромченко всегда было и будет то упорство, с которым она поддерживала любое мероприятие, связанное с продвижением российской моды, в первую очередь, внутри собственной страны. Это единственный главный редактор, который, каким бы напряженным не был график ее работы, посещал все главные показы Russian Fashion Week, и поддерживал избранных ею модельеров в числе участников конкурентной Недели моды – в Гостином дворе.
Ее авторитет, как главного редактора самого солидного издания о моде на российском рынке, признал журнал Time, когда пару лет назад в обзоре новых рынков роскоши, обратился к Хромченко за комментарием относительно ситуации в России.
В еще L’Officiel всегда можно было прочитать статьи самых неожиданных людей:
«У нас много нетривиальных внештатных авторов от Ингеборги Дапкунайте до Степана Михалкова. Виталий Вульф долгое время вёл рубрику “Легенда”, теперь это делает его любимая ученица Серафима Чеботарь. У нас пишут люди совершенно разных профессий: от профессиональных писателей, типа госпожи Робски, до профессиональных математиков, вроде Вари Ремчуковой – девушки, которая очень хорошо разбирается в джинсах и является наследницей крупного издательского дома. Сати Спивакова, например, сделала в свое время большое эксклюзивное интервью с Бернаром Арно. И это было его единственное очень личное появление в мировой прессе. В мировой! Я не говорю о русской: она, понятно, отдыхает. И мне жаль, что наш журнал не выходит хотя бы на английском языке. Я мечтаю, чтобы мир увидел, какой сильный журнал родился в России. Мы же не перепечатываем всё то, что делают наши французские партнёры. Мы создаём свой отдельный продукт».
Конечно, это лишь доля правды. Авторы – большая головная боль русского глянца, который с каждым годом становиться все моложе и краше лицом, но беднее умом и слогом. В тесных кругах глянцевой журналистики давно известен тот факт, что самым часто публикуемым автором в L’Officiel является сама Эвелина – пишет тексты по 3-4 псевдонимами сразу. Под своим именем это делать, как она считает, неприлично:
«Лучше я на эти деньги сделаю дорогую фотосессию. Ведь когда ты делаешь проект, под которым подписываешься, не надо совать своё имя везде и с песней. Это создаёт странное впечатление: кажется, что главный редактор-выскочка. Поэтому свое имя я писала лишь там, где требовалось мое личное присутствие, например, в интервью с Джоном Гальяно или с Карлом Лагерфельдом: я брала интервью сама, меня знают в лицо, и если подпись стоит не моя – это как минимум странно. Всё остальное я легко могу подписать псевдонимом. Мне лично лавры не нужны. Лавры нужны журналу».
Оценить тот объем работы, который сваливается на голову главному редактору глянцевого СМИ сложно человеку извне. Это сложно сделать даже профессиональному журналисту, работающему в любой другой области. Впрочем, объяснять что-либо здесь бессмысленно. Это надо почувствовать на себе. Поверьте, к красивой жизни это не имеет непосредственного отношения.
«Зачастую людям, приходящим устраиваться на работу в “глянец”, искренне кажется, что мы здесь начинаем утро с шампанским и чёрной икрой. Это совсем не так! Причём не только у нас, но и во всех средствах массовой информации. Другое дело, что у нас жестче, потому что, скажем, в упомянутом вами Vogue, например, работает 40 человек в штате, а у нас – 22. Но, так или иначе, людям, которые приходят “пожить красивой жизнью” в журнал моды, приходится открыть глаза на правду. И они, на самом деле, пачками “отлипают”. Остаются только самые стойкие. Мне вообще кажется, что один из самых значимых пробелов в современном журналистском образовании – нехватка “реала”, практики. Люди не всегда понимают, чем они на самом деле занимаются в жизни. Журналистика- это рабочая профессия! Я всегда с недоверием относилась на журфаке к «ботаничкам», которые, прилежно отсидев все-все лекции на первом ряду, остаток дня проводили в библиотеке, а потом шли домой – смотреть программу “Время” и спать. Они не писали статьи, не делали передачи – им, видите ли, было некогда, нагрузка была большая на журфаке. Больше всего меня возмущает, когда девушки получают образование на государственные деньги, а потом выходят замуж и сидят дома. Зачем, спрашивается, ты занимала чужое место? Зачем тебе диплом журналиста при кормлении ребёнка? Я считаю, что людей нужно заставлять отрабатывать те деньги, которое вложило в них государство».
Довольно жесткая позиция применила в первую очередь к себе самой. На первом месте у Хромченко – работа:
«Семья это, конечно, тоже важно. Но я всё же считаю, что в жизни самое важное именно то, что мы делаем. Я не воспринимаю семью как работу. Семья – это релакс, это родное.
Знаете, было время, когда я думала, что больше работать просто невозможно, но когда пришла в L’Officiel, поняла, что и это не предел, – сегодня заявляет самый популярный журналист мира российской моды. – Но «никогда не говори “никогда”. Я поняла, что можно при этом быть ведущей дневной телевизионной программы, нисколько не умаляя своих непосредственных обязанностей: я по-прежнему читаю и подписываю каждую полосу, утверждаю каждую картинку и разрабатываю каждую фотосессию».
Учитывая, что этот «эпохальный» (не по заслугам, а по объему) труд появился как реакция на сообщение о том, что Эвелина Хромченко была уволена с поста главного редактора журнала L’Officiel по причине излишнего интереса к собственной карьере в ущерб процветанию журнала, и ее место теперь занимает жена издателя, бывшая модель и декоратор, Мария Невская, то хочется закончить рассказ ответом на один вопрос: «Зачем? Зачем было так надрываться и столько работать?». В 2008 году студентам из журнала «Exclusive» Эвелина Хромченко на это сказала следующее:
«Вопрос славы для меня, как это ни странно, напрямую связан с деньгами: слава нужна, чтобы зарабатывать. Иначе зачем? Ну, ещё помогать, решать какие-то проблемы… Знаете, когда живёшь в ситуации жёсткой конкуренции – а в нашем мире конкуренция очень жёсткая! – у тебя каждый день такой. И твоя работа – это ты сам. Но я твёрдо уверена, что нет ничего такого, чего не мог бы сделать человек. А я – человек, и значит, могу сделать всё. Главное, правильно поставить задачу и верно рассчитать свои силы. И количество денег здесь не играет роли».
Замечательные фотографии и статья про Эвелину! Она тут во всей красе:)
ОтветитьУдалить